Такси Блюз. На обочине - Михаил Бледнов

Алкоголя раздобыть не удалось, но любезный Рома, он же Рокот, рассказал, где возможно приобрести качественного гашиша и Чуйской «Зе Бест» анаши.

– А еще у нас есть русские женщины.

– Это ты о проститутках? – загорелся Некрас.

– Да, да.

– Сможешь решить?

– Говно вопрос.

Вопрос действительно оказался говно. Кстати, профуры тоже. Их привезли на темно-синем (цвета мокрой изоленты) Москвиче-2140. Он махал рихтованным железом и надрывно визжал ремнем генератора. За рулем сидел метис – «казарус». Водитель, евнух и сутенер в одном флаконе, по совместительству хранитель продажных тел. Наложниц было много, как апельсинов во Флориде. Они брикетом утрамбовались в салоне и испуганно моргали точками бесцветных глаз.

– Выбирайте, – гордо бросил Рокот. – Цена – почасовая!

Час с русской красавицей казахстанского толка, как пол ящика «Московской» по спекулятивной цене, плюс стаканчик, три плавленых сырка и три бутылки дефицитного «Байкала».

– Не кисло. Вы их, что, напрямую с тверской доставляете, – наморщил лоб Боря.

– Не вижу достойных, секонд хенд просроченный.

– Есть местные.

– Не надо, оставь вон ту, мелированную, смуглую большеротую…

– И эту с грудями! – дополнил Чика.

Рокот жестом «Бодхисатвы» (помогающий людям. Буддийский миф) пригласил грешниц пройти в шатер.

– Мы их на сутки вцепим, – сказал Макс.

– Покуражимся.

– Хорошо, значит, сутки, – рулевой метис бросил опытный взгляд на хронометр своих командирских часов, и, что-то прикинув, вынес, просчитав при этом как за 24 часа:

– Сейчас у нас 7 часов.

– А у нас девятнадцать.

– Ну, да! Конечно. Значит семь вечера. Завтра с семи до восьми утра я заеду за ними.

– Это у вас такие сутки?

– А у вас разве нет? – искренне не понял сутенер.

– Что ты втыкаешь, гоблин! Барбосов в нас узрел. Филки верни за 13 часов и приходи утром. Математик – не ебаться.

– В натуре, редкий антиквар. По зеленому горбатого лепит.

Но не русский действительно не мог разобрать причин волнения. И даже попытался забраться за пояс и достать кривой нож. Рокот первым понял, что происходит в голове у его соплеменника. Когда до сутера все же дошло решение высшего математического уравнения, он растерянно улыбнулся, наслюнил грязный указательный палец и, отсчитав, вернул лишние деньги.

– На самом деле, на хуя эти бляди нам на целые сутки?!

С кайфом Рокот не обманул. Забили три папиросы чуйкой и крополями гашиша. Казахский гид сказал, что это слишком убойная вещь, и возможно они погорячились.

– Ладно, укуримся в хлам, – смело парировал Некрас.

Отдельный косяк заделали жрицам любви.

– Взрывай, чего ждешь?

Аромат далеких иллюзий вонзился в ноздри присутствующих, седым облаком повис под потолком шатра. Когда ему надоедало висеть, он ломался и тяжелыми кусками тяжело падал на тюбетейку Рокота.

Все дружно попали уже на косяк, накрыло, как КамАЗ брезентом и перло, что тот паровоз.

– Ты чего нам подсунул, корешок? Меня таращит как индейца.

– Я предупреждал, – растерянно оправдывался Рокот.

Нижняя челюсть Некраса упала ему на грудь и не хотела возвращаться. Чика походил на истерика без спроса покинувшего приют для душевно нездоровых. Наложницы забились в углу из подушек и нервно хихикали. На Макса и Борю накатила волна неконтролируемого, но санкционированного смеха.

Максим держался за живот, и весь вибрировал, как испорченный миксер.

– Слышь, – еле выговаривал он, обращаясь к Борьку. – Этот кричит, что его зовут Рома.

– Кто?

– Ну, … Он.

– Рокот?

В ответ Макс заржал и указал пальцем в сторону нового товарища.

– Рома? Так он русский?!

Теперь хи-хи словили и остальные, даже сам Рома – русский брат с монголоидным лицом. Они, как наркосерфенгисты оседлали волну нездорового смеха и летели по ней на встречу неизвестного. Если лететь наверх, то на самое высокое небо. Если падать, то с самой высокой горы. И, наверное, это правильно, по крайней мере, по настоящему.

– Пойдем на воздух, порожнячка покурим, – предложил Чика, вытаскивая пачку «Бонда».

Предложение было принято без прений и поправок. Сигареты догоняли, словно скорый фирменный поезд. Впереди, по бокам и даже позади, там за шатром раскинулись степи с хаотично посаженными по ним бесформенными камнями. Некоторые из них в свою очередь оседлали беспредельные птицы-хищники. То ли орлы, то ли соколы, я в них не разбираюсь, только дефилируют они там, как наши голуби, а срут с особым цинизмом и в четыре раза больше. Могут на плечо за раз целую мышь высрать после органичной «дистиляции».

На воздухе было жарко, но все же не так душно, как в этой прокуренной палатке. Куда-то к скучному горизонту тянулось кривое, как турецкий ятаган, лезвие дороги. Оно рвало папирус степи на две абсолютно неровные половины. Небо было низким и весело сразу же над конусом шатра. А может оно просто давило на тех, кто вышел покурить. Свинцовый дым наполнял легкие, а в голове плавно, как засранцы птицы, кружили фиолетовые мысли с бархатным оттенком.

Макс увлеченно рассматривал просторы, и уже тогда у него зародилась цветная идея рекламных банеров. Это сейчас они по всему городу. Увлеченный своими идеями, он стал выкладывать их ровными рядами на поверхность слуха. С момента первой хапки Чуйской марихуаны, ты глубоко проникаешься тантризмом и понимаешь, что наука о нирване и просветлении непременно должна сопровождаться ароматом этой пряной травки.

Макс живо напоминал Шанти Деву. В позе буддийского мыслителя, он извергал коммерческие мысли, разумеется, не время в их жизненное продолжение.

Вы же понимаете, дабы создать все это и настроение в том числе, мне пришлось впасть в состояние персонажей. А что делать!

– Какие просторы и дороги здесь, в принципе, проходные.

– Вон три фуры.

– Как гусеницы.

– Нахлобучить предлагаешь?

– Да тут и без нас разбойников как говна.

– И что у них, карт-бланш?

– А ты как думал! Прикинь, пацаны, на этих просторах рекламные щиты ставить можно, – и Макс истомно зажмурился.

– Ага, ништяк ты сообразил, – подколол Борек. – Орлы все твои плакаты обделают, а рекламодатели тебе за эту пургу ноги выдернут. Какой идиот в этом влагалище свой бренд намажется раскручивать.

Все представили нелепо торчащие лозунги, призывающие потных аксакалов и беспардонных птиц вкладывать финансы в концерн МММ или приобретать биотуалеты по праздничным ценам в цеху по производству туалетных кабин, который расположен на территории завода по производству лифтов. А под рекламными банерами ползает безногий Макс. Ноги ему выдернули, как и пообещал Боря, и крутит динамо, вырабатывая электроэнергию для прожекторов, освещающих рекламный слоган.

– Короче, тему раскатали, дай вам начало, – злился Макс. Но волну смеха, накрывшую всех по новой, остановить было утопией.

– А прикинь, пацаны, – задыхаясь от веселья, продолжал паясничать в цвет Боря.

– Прикинь, размещать лучше рекламу у нас в лесу или тайге. Заблудился грибник, напоролся на поляну, а на ней щит пять на десять. «Гаражные ворота» или «Ювелирный салон Сливянка».

– Не-не, – на перебой стал предлагать Чика. – В тайге такая тема: «Шоп-туры в Грецию за шубами», «Летур – тур фирма».

– «Автомобильный альянс»!

– Потом станем рекламными монополистами. Чика за тайгой смотрящий. Некрас с Максом здесь в степи. Я акварекламой займусь. Заплывет рыбак в камыши, раздвинет их, а там как буек – курс доллара по данным ММВБ.

– Можно похоронные конторы под себя подмять. В обязалову, чтобы на крышках гробов рекламу размещали.

– Представляю: «Размещение вашей рекламы на бортах гробов» – дешево и эффективно. Пройдет какой-нибудь перец на погост и гордо так: «Вот на этой северной стороне кладбища все гробы с моей рекламой»!

– Эффекта гольц, зато какое самоуспокоение и значимость.

– А у кого денег мало, но реклама один хуй нужна, могут разместить в салоне гроба, на внутренней части крышки.

– А покойник не залупится?

– Вот вы исполняете. Гоните, как семь удавов, – попытался прервать цепочку бреда и кощунства Максим.

– Слышь, ну ты же сам предложил.

– А вы раскачали. Скажите хуйню и ржете над собой же.

– Нашелся правильный.

– Иди, динаму крути, энергию вырабатывай.

– Какую?

– Чтобы прожектора рекламу освещали. Вон она там, где ноги твои оборванные валяются.

– Во, дебилы! У нас телки там, в палатки валятся, ебать, что, никто не будет?

– Пусть они тебя к работе донесут, а то пока доползешь.

Низкое казахское небо вздрагивало от приезжего гогота. Редкие перистые облака не понимая, пожимали седыми от перхоти плечами.

– Хорош одно и тоже, над собою приколись.

Макс уже сто семьдесят шесть раз пожалел о слабости высказать свою неудачную мысль.